Осколки былого
Наш путь лежит мимо Кирсанова по дороге на Гавриловку. Не меньше сотни километров от Тамбова, и на безлюдной трассе встречаем указатель "Ленинское". Учитывая удаленность от областного центра, после поворота на село мы вполне можем рассчитывать на полную "убитость" местного асфальта. Но - ничего подобного. Проезжая часть, конечно, не столичного уровня, но все же, можно сказать, очень и очень.
Дальше - больше. Удивляться не перестаем и при въезде в село. Накатав за последние несколько лет не одну тысячу километров по тамбовским дорогам и повидав десятки сел, деревень и поселков, почти на сто процентов привык к картине - чем дальше в лес, тем толще партизаны. В смысле - при удалении от Тамбова на каждый очередной десяток километров толщина асфальта и новенькие сельские постройки уменьшаются в геометрической прогрессии. Но не тут-то было. За сто с лишним километров от столицы области - отличные, по крайней мере, на вид домики, почти сплошь каменные, неплохой продуктовый магазин, собственный музей. Это на село с населением около тысячи человек! И это только то, что зацепил взгляд, скользящий по поверхности. Ближе, к сожалению, знакомиться некогда - наш путь лежит чуть дальше, на улицу с символическим названием Коммунарская. Здесь живет Елена Брицко - дочь одного из тех, кто в конце двадцатых годов теперь уже прошлого века бросил жизнь за океаном и приехал на тамбовскую землю строить светлое будущее.
Американская дочь
На пороге - бодрая старушка с живым проницательным взглядом. Может, я дверью ошибся или меня не так информировали? Ну не могу я поверить в то, что этому человеку уже девяносто! На вид семьдесят - максимум. Но нет, все правильно, передо мной Елена Ивановна Брицко - дочь коммунара, объявленного "врагом народа", и оставшаяся из-за этого одинокой на всю жизнь.
- Папа мой уехал в Америку из Белоруссии на заработки еще до революции, - рассказывает Елена Брицко. - Потом и маму туда перетянул.
Все четверо детей Ивана и Степаниды Брицко родились в Соединенных Штатах. Лена - третий ребенок в семье. Когда семья приехала на Тамбовщину, ей было всего шесть лет. Но она до сих пор отчетливо помнит свою американскую частичку жизни и с удовольствием рассказывает о ней:
- Жили мы в двухэтажном домике на две семьи. Нашими соседями были французы. Мы все к ним "на экскурсии" ходили. У них там все в коврах было. Мы-то очень просто жили - папа с мамой на суконной фабрике работали.
И на всю жизнь запомнилась чистота вокруг:
- Не так, как у нас - бросил мусор, где захотел. А там возле каждого дома стояли контейнеры - один для пластики, другой для бумаги, третий для стекла. И все это вовремя вывозилось, ничего нигде не валялось. Очень было чисто.
Напомним - речь о двадцатых годах прошлого века.
А еще Елена Ивановна помнит, как пошла в подготовительный класс американской школы:
- Там для каждого ученика была отдельная парта. Все стены были все грифельные. Поодиночке нас не спрашивали, а вызывали сразу всех прямо к стене, давали всем задание, и каждый на стенах и писал.
Еще на долгие годы в память Лены врезалось большое озеро, на которое она с братом отправлялась удить рыбу. Как раз мимо этого озера лежала ее дорога в школу, куда шестилетняя девочка одна ходила каждое утро.
- Помню, как папа попал в больницу с аппендицитом, и я его навещала, - рассказывает Елена Ивановна. - Как раз Новый год был, и мне маленького Санта-Клауса подарили…
Озеро, где с братом удила рыбу, школьные "стены для чистописания", Санта-Клаус на Новый год - мелочи, из которых складываются воспоминания о детстве. Воспоминания, оставшиеся с Леной на всю ее долгую, полную событиями и переживаниями жизнь.
Коммунальная коммуна
1928 год. Семью Брицко, как и семьи многих других эмигрантов, ждала Россия. На Тамбовщине была организована коммуна, из нее вскоре выросло село, которое сегодня носит название Ленинское. Интересная деталь - коммуна имени Ленина была образована в поместье княгини Оболенской в 1922 году, когда в США родилась Елена Брицко. Причем изначально коммуна была многонациональной. Прибывшие из-за рубежа коммунары привезли с собой трактора, сеялки, молотилки и передовые технологии обработки земли и разведения скота.
Елена Ивановна Брицко до сих пор помнит многодетные австралийские семьи Пилипенко и Красиковых. Жили в коммуне и настоящие иностранцы.
- У нас даже итальянец был, Фанфарони его звали, - рассказывает дочь коммунара. - Были и еще иностранцы, но я только его хорошо запомнила. Что вы хотите-то - я тогда совсем девчонкой была, да и лет мне теперь уже сколько…
Всем пришлось столкнуться с суровой реальностью.
- Отец вез с собой много инструмента: дрели, сверла, коловороты, рубанки… Вместе с нами в 1928 году приехало несколько семей. Спали на матрасах, набитых соломой. Многие семьи не выдержали, возвращались назад, - вспоминает Елена Ивановна.
Работать приходилось в тяжелейших условиях. Вначале Иван Григорьевич Брицко был бригадиром скотников, потом вместе с другими коммунарами в 1929 году строил ГЭС.
- В то время часов в домах не было, - вспоминает Елена Ивановна. - Поэтому по солнышку определяли, когда выгонять скот на пастбище.
Чужие среди своих
Коммунары работали с энтузиазмом, их дети вместе с местными ребятишками пошли в школу и вступили в пионеры. Взрослые пахали, сеяли, выращивали скот. Посмотреть опыт передовой коммуны приезжал Бернард Шоу.
Все складывалось удачно. Как рассказывает Елена Ивановна, ее родители о возвращении в Америку даже и не думали. Как грянул гром среди ясного неба. В 1937 году совсем нежданным для семьи Брицко и еще двух десятков семей эмигрантов стал отцовский арест. Тогда люди думали: "Разберутся!" Но…
- Вам хоть что-нибудь объяснили? - спрашиваю у Елены Ивановны.
- Да кто там что будет объяснять? - машет она рукой. - Забрали не только его - человек двадцать, и все коммунаров. И никаких известий. Через несколько лет, уже во время войны, один мужик из Елисеевки рассказывал, что когда он был на севере, то наших мужиков всех расстреляли. Думаю, что он их там видел. Их ведь как брали - хитростью. У Софьи Степановны, моей тетки, муж был секретарем партийной организации. Его взяли самого первого. Просто вызвали в райком партии и уже там арестовали.
Все, что сегодня осталось у Елены Ивановны от отца, - это документ о его реабилитации: "Военный трибунал Воронежского военного округа. Справка. Дело по обвинению Брицко Ивана Григорьевича пересмотрено Военным трибуналом Воронежского военного округа 19 ноября 1957 года. Постановление от 2 сентября 1938 года в отношении Брицко И.Г. отменено и дело о нем производством прекращено с полной реабилитацией посмертно. Председатель Военного трибунала Воронежского военного округа полковник юстиции Ежов. 21 ноября 1957 года".
- А знаете, если бы не этот арест, у меня точно жизнь пошла бы по-другому. Меня ведь и гражданства лишили как дочь врага народа, и когда я после войны хотела вступать в комсомол, не приняли. Гражданство я только в 1950 году восстановила, - вспоминает Елена Брицко. - Но если бы только это! Ухаживал за мной парень. А его тетка и говорит: "Ничего себе, нашел девку! Она враг народа, и никакого образования у нее нет". Так я замуж и не вышла…
Энергия воды и света
Коммуна имени Ленина просуществовала до 1938 года, когда была преобразована в колхоз. Само собой, имени Ленина. Но одно из сооружений, созданных руками коммунаров, еще долгие годы служило людям. Это гидроэлектростанция на Вороне, строительство которой началось в 1929 году. Электричество, которое она вырабатывала, использовали не только для освещения изб и домов. Энергия, произведенная "на воде", приводила в действие водокачку, зерноочистительную машину ВИМ-2 и зернодробилку.
С середины шестидесятых годов необходимость в электростанции отпала, и она постепенно пришла в запустение. Оборудование из здания ГЭС вывезли, плотину, как водится, разобрали местные жители. Правда, сейчас она восстановлена.
- Кроме того, что электростанция вырабатывала электроэнергию, она еще поддерживала уровень воды в реке, - рассказывает глава Ленинского сельсовета Любовь Першина. - Лет десять плотина не закрывалась, и уровень в наших реках совсем упал. Но уже лет семь, как ее отремонтировали, так что теперь все в порядке.
Места в здешних краях замечательные - этого у тамбовской природы не отнимешь. Поэтому территория электростанции по-прежнему привлекает к себе людей - но теперь уже исключительно как место отдыха. И только одинокое пустое здание ГЭС напоминает о временах, когда здесь кипела жизнь. Под шум падающей воды невольно приходишь к мысли о тщетности суетного земного бытия…