Дарья:
Поездка в поезде, какой бы короткой или длинной она ни была, всегда приключение. Может быть, так только у меня. Стоит начать с того, что первый раз я отправилась в путешествие железнодорожным транспортом лишь в девятнадцать лет. Как сейчас помню, волновалась страшно. А как это будет? Как искать вагон, купе, полку? Где там едят? На чем спят? И еще куча банальных, на первый взгляд, вопросов. Думаю, так происходит с каждым, кто первый раз начинает или пробует что-то. Но, зайдя в поезд, я поняла - это любовь. Мне предстоял далекий путь: Тамбов - Оренбург. Фактически тысяча километров пути. Соседи появились только в Саратове.
Надо как-то достать свои вещи и откопать еду, среди вещей соседей по купе. Вещей у них много, они едут с вахты с Севера. А напротив нас женщина, профессор, когда-то работала у себя в вузе в провинции, но, видимо, оказалась умной и способной, теперь работает в НИИ и тоже едет в Оренбург в командировку. Подкрепившись, как правило, все начинают обсуждать свою жизнь, проблемы в стране и мире еще более усиленно. Но есть и такие, как девушка из соседнего купе. Те, кто молча читают супермодную книгу о любви, на которую все никак не хватало времени дома.
Время идет. Все начинают тихонечко уставать от разговоров, даже от еды, плавненько переходят в положение "лежа". И тут резко раздается лай собаки в другом конце вагона. Кто ж знал, что там едет такса на верхней полке.
И вот наконец-то весь вагон окончательно успокаивается и засыпает, а утром уже прибытие…
Надежда:
Снова поезд, и близнецы-рельсы куда-то ведут... Не куда-то, а как и большинство работающих, поезда зачастую увлекают меня то в Москву, то в Петербург. Вообще-то, мне нравится путешествовать. Особенно в плацкарте. В купе, если честно, побаиваюсь - закрытые двери, незнакомые люди. В плацкарте как-то проще: все на виду, можно наблюдать за попутчиками, чем, признаться, я с удовольствием и занимаюсь.
Как в книге про двенадцать стульев, когда Бендер и Киса ехали в Москву: пассажиры, погрузившись в поезд с многочисленными авоськами, баулами, чемоданами и детьми, кое-как расположившись на своих местах, начинают распаковывать пакеты (непременно дико шуршащие) с едой. Со времен Ильфа и Петрова продуктовый набор среднего путешественника не сильно изменился - вареные яйца, курица, огурцы-помидоры, бутерброды с пахнущей на весь вагон колбасой, ну и, конечно, дань современности, растворимая лапша и пюре. К слову, тоже источающие одуряющие ароматы. Меня как человека, путешествующего налегке, все это очень удивляет. Но это лирика.
Как-то стала замечать, что "вагонных" разговоров (как в той песне про "начнет выпытывать купе курящее про мое прошлое и настоящее") со мною уже не происходило лет десять. Может, это и к лучшему. Но попутчики зато, как на подбор, попадаются колоритные. То группа юношей на вид лет двадцати с копейками, не умеющих заправить подушку в наволочку, то "юноша бледный со взором горящим", уминающий вареную картошку килограммами и пьющий чай из трех чашек сразу, то дети с ветрянкой…
Почему-то для меня одной из самых теплых поездок стало путешествие до Туапсе осенью прошлого года. Мы ехали "в никуда" - не знали, где и как будем жить. Сели в поезд ночью. Вагон попался новый - чистые стеганые одеяла, хрустящее белье, кондиционер - в общем, все блага цивилизации. Даже получилось сразу заснуть. Утром, когда рассвело, заметно изменился пейзаж за окном: мимо пробегали станицы, и вот замаячил на горизонте Дон-батюшка. К этому моменту мы уже, наверное, третий час играли в города. Давно уже были названы и Курск, и Кирсанов, и даже Кандагар. К увлекательному занятию (от которого, признаться, уже сводило мозг) присоединились наши попутчики из соседних купе. Душевно. Играли, пока совсем не стемнело.
А ночью мы приехали в Горячий Ключ. До Туапсе - рукой подать. Южная ночь на вокзале принесла прохладу и приняла нас в свои объятия. Через несколько часов я вновь увидела море.
Юлия:
Пригородные поезда, несомненно, отличаются от тех, что "дальнего следования", и заметно это становится сразу после посадки. "Рельсовый автобус "Тамбов - Обловка" отправляется с третьего пути!" - сообщает механический голос из рупора. Внутри вагона толпятся люди - номера мест на билетах не указаны, а следовательно, все вошедшие спешат занять наиболее комфортное место. Поезд направляется в Уварово, но едут в нем не только жители этого города. Сампур, Кориан-Строганово, Чакино и многочисленные станции, не имеющие никакого названия, кроме номера километра - на каждой из них кто-то заходит и выходит.
Вот мужчина заходит в Бокино и усаживается аккурат напротив меня. На вид ему лет 60, он тучного телосложения с клетчатой огромной сумкой в руках. Из сумки торчит зелень. На вид в ней килограммов 40-50. Овощи везет. От мужчины пахнет навозом и трудом в коровнике. А вот на другом ряду изрядно подвыпивший пассажир громко беседует с сотрудником охраны - отказывается расстаться с полупустой бутылкой "Арсенального" - причиной его опьянения. На соседнем кресле сидит молодая женщина в красивом розовом платье и с пышной косой, вечерним макияжем. Она выходит на станции "Сампур". Вообще, годами наблюдая за пассажирами, можно определить, что подобные модницы чаще всего выходят именно в Сампуре. Поезд для них - не просто средство передвижения, но и место, где можно встретить кучу знакомых, и ударить в грязь лицом нельзя - выглядеть полагается роскошно, чтоб знали, кто тут кто, и завидовали, само собой. До Обловки доезжают, как правило, единицы.
То ли дело - плацкарт. Поезд Краснодар-Москва. Следует через Тамбов. На улице 2016 год, на перроне в Краснодаре - плюс 57 градусов по Цельсию. Квас, продаваемый там же, ледяной и явно с градусами, нагревается за считанные минуты до состояния парного молока. В вагоне прохладнее - плюс 28, это уже лучше, чем было. Большое спасибо сумке-холодильнику, только благодаря ей продукты остались в целости и сохранности, а значит, в поезде удастся перекусить. Вагон полон, у меня нижняя боковушка, и это ни капли не расстраивает. В отличие от местного поезда, в тех, что идут через всю страну, есть туалет, вода и можно поспать. И самое главное - всем друг на друга глубочайше все равно. Можно есть, пить, спать, читать книгу, пить вино и есть рыбу всю ночь, чем и занимались пассажиры напротив, и никого это не возмутит.
На одной из станций в поезд вошел мужчина с копченой и вяленой рыбой. Проводникам он знаком - купила у него двух огромных рыб и не пожалела. Кстати, доехали эти гостинцы благополучно в холодильнике проводников.
Анна:
Никогда не разговаривайте с неизвестными. Помнится, об этом предупреждал Булгаков. Но если бы журналисты четко следовали этому правилу, в мире бы наступил информационный коллапс. В поездах я люблю слушать и наблюдать - незаменимые качества хорошего разведчика. Люди в поездах, особенно в плацкартах, перестают быть начальниками, рабочими, экономистами или актерами, а становятся пассажирами. Согласитесь, емкое слово, характеризующее человека донельзя объемно. Проводница с властным, всеобъемлющим взглядом становится властелином чая, белья, печенья и газет. Сосед по купе всегда готов рассказать чуточку больше, чем ты можешь услышать. И обязательно найдется тот, кто будет ругать всех и вся, только потому, что в какой-то определенный этап жизни ему в чем-то не повезло.
Люди в поездах всегда чуть более откровенны, чем в жизни. Поэтому чужой на несколько часов (а когда-то и суток) становится немного своим. Я помню, был октябрь, суровый и неподкупный. В вагоне практически никого не было. На соседней полке, в уголке, словно кукла, запрятанная вглубь шкафа позаброшенного дома, сидела старушка. У нее были теплые глаза и уставшее лицо. Если честно, я не хотела ни с кем разговаривать. В голове уже шумел "Сплин", но вдруг старушка спросила у меня что-то обыденное: то ли про время, то ли про провожающих. А потом она тихо прошептала:
- А Вы крестик носите?
- Конечно, у нас семья верующая.
- А я, представьте, его только недавно надела, когда муж умер. Мы никогда не ходили в церковь, семья была воинствующей. Атеисты… А потом он заболел. Рак. Я тогда молиться начала, наверное, впервые.
Она говорила долго, много и шепотом. Кажется, я не все даже разобрала. Но перебивать ее совсем не хотелось.
- Когда его отпевали в церкви, я почувствовала, что он рядом. И тут во мне что-то произошло. Я почувствовала свет, а ведь его никогда не было. Дочка меня не понимает, говорит, что все это глупости. Ругается… Брат ругается. А я осталась одна. Нет, не одна. У меня крестик есть. А там - она показала на небо - меня ждет муж.
В Тамбове ее никто не встречал. Но она знала, куда ей идти. По крайне мере, мне так показалось. Я потом часто вспоминала эту старушку. Но в тот момент до боли в кулаках захотелось, чтобы ее дома кто-то ждал, не ругался, а просто спросил, как дела, и обнял за старые хрупкие плечи.