Так случилось со мной, когда я прикоснулась к творчеству и судьбе Ивана Алексеевича Бунина, последнего русского классика, потерявшего Отечество на долгие годы. Изгнание и литературное творчество питалось оставленной матушкой Россией и низкими бархатными звуками церковных колоколов; именно "Русь со всей ее грубостью, сложностью, силой, домовитостью" дала ему силы писать.
Фамилию Бунин я впервые услышала в 1956 году от учительницы литературы Марии Семеновны Трегубовой. Это было весной, когда она повела учеников-старшеклассников Знаменской средней школы №1, она располагалась на территории усадьбы дворян Загряжских-Строгановых, в графский парк.
Весна раскрыла свои объятия новой жизни деревьям, траве. Глаза созерцали поляны голубых подснежников, светило солнце, бездонное синее небо с белыми облаками наполняло мир радостью и волнением. Мы услышали удивительное стихотворение, которое читала учительница.
Шире, грудь, распахнись для принятия
Чувств весенних - минутных гостей!
Ты раскрой мне, природа, объятия,
Чтоб я слился с красою твоей!
Ты, великое небо, далекое,
Беспредельный простор голубой!
Ты, зеленое поле широкое,
Только к вам я стремлюся душой!
Мир природы говорит с поэтом, вдохновляет его к творчеству, а результат - взрыв чувств, сердца, души, соединяющий человека и природу в одно целое. В те годы творчество Бунина было закрыто для читателя, его не было в школьной программе.
Поэтический взлет давала Ивану Алексеевичу тамбовская земля, нельзя обойти вниманием эти строки:
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах свежестью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождем осенним тлея,
Чернеет темная листва.
Моя мама Анастасия Николаевна Григорьева в 1947 году окончила курсы библиотекарей при Тамбовской областной библиотеке имени А.С. Пушкина и рассказала мне, как завметодкабинетом этой библиотеки Клейменова давала ей читать переписанный в тетради рассказ Бунина "Сосны" - рассказ о жизни и смерти, о времени и вечности.
Иван Алексеевич - философ, восточный жрец, стремившийся, как Саади, "обозреть Красоту мира и оставить по себе чекан души своей".
Молчат гробницы, мумии и кости -
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь.
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный - речь.
И он оставил свое гениальное творчество в слове, которое востребовано поколением XXI века. Для себя я открыла тамбовского Бунина, читая углубленно роман "Жизнь Арсеньева".
"Я уже знал, что мы стали бедные, что отец много промотал в Крымскую кампанию, много проиграл, когда жил в Тамбове, что он страшно беспечен и часто, понапрасну, стараясь напугать себя, говорит, что у нас вот-вот и последнее "затрещит с молотка".
"И, Боже, сколько сухого зноя, сколько солнца не только видел, но и всем своим существом чувствовал я, глядя на эту синь и эту охру, замирая от какой-то истинно эдемской радости! В тамбовском поле, под тамбовским небом, с такой необыкновенной силой вспоминал я все, что видел, чем жил когда-то, в своих прежних незапамятных существованиях, что впоследствии, и в Египте, в Нубии, в тропиках мне оставалось только говорить себе: да, да все это именно так, как я впервые "вспоминал" тридцать лет тому назад!".
Обостренный нерв эмигрантской жизни, несовершенство человеческого общества, исторически бытовая драма гибели России - все это позволило Бунину до конца своих дней читать псалтырь памяти по родной России. Он любил ее глубоко и неистово, она питала его творчество с юности, когда он вместе с мужиками косил рожь, вывозил снопы на гумно, в риге молотил их с бабами и с песнями, ссыпал зерно в мешки. Тяжелый труд до пота и мозолей на руках - эта русская жизнь была тоже радостью.
Ни римский храм Петра, ни пирамида Хеопса не могли заменить, заглушить ностальгию по маленькому храму Михаила Архангела из его детства, где он слушал христианские проповеди в будние и праздничные дни, когда кадильное звяканье, горестно-умиленные возгласы и моления уносили его сердце и душу к небу, к Богу!
"…я начался в какой-то Тамбовской Каменке (в жизни хутор Бутырки Елецкого уезда). Тамбовские поля, старый бревенчатый дом под соломенной крышей, сизый от времени, запущенный сад с малинниками, заросший травой двор с каким-то каменным корытом посередине, варок, конюшня, людская изба, к задней стене которой вплотную подступают хлеба… Деревенский воздух, деревенская безмятежность долгого летнего дня, жужжание мух в тишине пустых комнат, бабочки, залетающие в распахнутые окна… Лицо всей земли изменилось с тех пор, а не только та полевая, крестьянская Русь, что была моей колыбелью, тысячелетие протекло с тех пор для меня". И Бунин задается вопросом: "…зачем я здесь, почему я здесь??? Прованс… Чужбина".
Страданьем охвачено сердце поэта и писателя Ивана Алексеевича Бунина, и рождаются горестные стихи:
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.
Как больно было сердцу молодому,
Когда я уходил с отцовского двора,
Сказать прости родному дому!
Князь русской литературы Бунин писал: "Мне хотелось стать "вторым Пушкиным или Лермонтовым, Жуковским, Боратынским, свою кровную принадлежность к которым я живо ощутил, кажется, с тех самых пор, как только узнал о них, на портреты которых я глядел как на фамильные". "Знаю точно, что я рос во времена величайшей русской силы и огромного сознания гордости за Россию, исконного духа России". "Жизнь все-таки великолепная вещь… в ней есть нечто неотразимо чудесное - словесное творчество".
Все его творчество отмечено глубиной, меткостью о предмете повествования, пережитых моментов жизни, дополняя порой их воображением, чувствительностью сердца. Бунин писал о том, что знал и любил, рыцарски служа русской литературе, она была его главной музой. Помните у Пушкина: "Над вымыслом слезами обольюсь…".
А в рассказе Бунина "Святитель" трогает душу "Иоанн, тамбовский мужик Иван, затворник и святой, живший так недавно, - в прошлом столетии, - молясь на икону Святителя Дмитрия Ростовского, славного и великого епископа, говорил ему:
- Митюшка, милый!
И шептал простодушно-нежные стихи:
Где пришел еси, молитву сотворяй,
Без нее дверей не отворяй…
Иван Алексеевич прожил долгую жизнь. Тридцать три года на чужбине с тоской по России: / Но душа еще ждет и тоскует… / О, зачем ты и ночью и днем / Вспоминаешься мне так призывно? / Отчего ты везде и во всем? /.
Одинокий, а талантливые люди всегда одиноки, нищий и больной Бунин на смертном одре испытал мгновенное счастье, когда ему предстала красочная акварельная картина тамбовской земли:
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Срок настает - Господь сына блудного спросит:
"Был ли счастлив ты в жизни земной?"
И забуду я все - вспомню только вот это:
Полевые пути меж колосьев и трав -
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав.
Это случилось с 7 на 8 ноября 1953 года во Франции. Бунин оставил потомкам свое гениальное творчество и завещание: "…И думал: нет, этот мир - не шутка, не юдоль испытания только и переходя в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но и должны сделать прекраснее для живущих с нами и для тех, которые после нас будут жить в нем".
Как хочется следовать заветам русского классика!
Л. Гюльназарян-Пешкова, краевед, лауреат премии Е. Боратынского