Я рискну начать разговор с Ириной Горбацкой с вопроса, что для нее стоит за титулом "Актриса России", как она восприняла эту высокую награду.
- Было бы, наверное, некрасиво, да и нечестно сказать: "Знаете, я осталась спокойна". Некрасиво, потому что есть много людей, которые за меня переживали, которые искренне рады за меня. Но и зацикливаться на этом вряд ли стоит. Была сиюминутная радость, конечно же, когда торжественно объявили имена победителей, когда все это было произнесено со сцены, а в зале рукоплескала публика, которая тебя знает не один год. Конечно, это и приятно, и ответственно.
К счастью, я спокойно отношусь к званиям и регалиям. И я вовсе не кокетничаю. За этим стоит понимание того, что в нашем театре есть другие актеры и актрисы, которые достойны этого звания, но так сложились обстоятельства, что вот нынче была я. И относиться к этому нужно спо-кой-но, понимая, что, слава тебе, Господи, не ты одна лучшая актриса России. Даже у нас в театре, не говоря уже обо всей актерской России. Сегодня главный приз фестиваля достался тебе, завтра его обладателем станет кто-то другой. И не он будет определять отношение ко мне зрителей, которые придут на мои спектакли, тем более - жизнь вне сцены.
- Когда жюри фестиваля обсуждало спектакль "Чайка" и Вашу актерскую работу оценили очень высоко, Ольга Яковлева, сама не раз игравшая в "Чайке", например, признала, что такой энергичной, такой темпераментной Аркадиной она еще не видела. Скажите, трудно было Вам, актрисе, играть Аркадину, в которой, уж простите за высокопарность, сцена буквально пронизывает ее личность и многое, если не все, определяет в ее характере?
- Меньше всего я об этом задумывалась. Меня с моей героиней объединяет, прежде всего, ее любимое "я работаю". В работе над ролью я была рядом с режиссером, который меня за собой повел. Я не могу сказать, где мне было тяжело, где мне было легко, - я работала, я творила. А играть актрисе актрису? Я не ставила вопрос так - она не просто актриса, в этой женщине слишком много всего.
- Ирина, Вы работали не с одним режиссером, в вашей творческой жизни были интересные, яркие, если не сказать - судьбоносные встречи. К палитре того, что Вы вынесли из этих встреч, Аркадий Фридрихович Кац что-то добавил?
- Я знала, что Вы будете спрашивать о нем, и задумываюсь сейчас о том, как сказанное мной будет звучать на бумаге. Я боюсь малейшей фальши в своих словах об Аркадии Фридриховиче, я вообще стесняюсь говорить о нем. Потому что все, что я скажу о нем, будет - нет, не сентиментально, не избито… И вовсе не "недостоверно", тем более что сейчас я читаю его книгу "Похвала бессоннице"… Я не смогу о нем сказать так, чтобы это было достойно его… Хорошо понимаю, с кем мне посчастливилось быть вместе и, тем более, работать. Поэтому говорить про мою палитру, что он там в нее добавил, - это… Когда я начала с ним работать, я увидела, что давно верчусь в водовороте околотеатральной суеты, не имеющей отношения к моей профессии. Я как-то отбилась от своего берега, - вообще отбилась, меня отнесло течением со стрежня, я что-то стала путать.
Даже сейчас, когда я говорю об этом, у меня слезы на глазах наворачиваются. Но по-другому о Каце я говорить не могу, и это отнюдь не сантименты. Это - восхищение.
Мне очень страшно было его разочаровать. Понимаете, разочаровываться бывает и больно, и обидно, но разочаровать человека, который что-то изменил в тебе, - по-настоящему страшно. Кац для меня - авторитет: в человеческом плане, в профессиональном и в мужском. Я нечаянно в его присутствии сказала "блин" и тут же поняла, что это никуда не годится. Я не говорю уже о других, куда более соленых словечках. Перед Кацем стыдно быть "своим парнем" - перед ним можно быть только женщиной в самом чистом и высоком понимании этого слова. Актера он ставит превыше всего в театре.
- Хочу поинтересоваться Вашим мнением по поводу сегодняшнего психологического театра. О его будущем сейчас много споров: есть ли оно, нужен ли сегодня этот психологизм, обязан ли современный театр идти в ногу со временем. Но что значит идти в ногу со временем? Ведь и зрители, воспринимающие театр как часть современной индустрии развлечений, и другие зрители, идущие на спектакль за ответом на многие вопросы бытия - люди одного времени?
- Такие глубокие выводы вот так вот, с ходу? Попробую просто порассуждать по этому поводу. Театр всегда шел в ногу со временем. Но с каким временем?
- Вот в этом и вопрос. Время многолико.
- Хорошо, давайте, чтобы не уходить в философские дебри, обратимся к нашей "Чайке". Вы считаете ее современным спектаклем?
- Безусловно.
- Но тогда какие вопросы? Конечно, мнений много, мнения разные. Но в большинстве своем они сходятся на том, что да, это - современный спектакль. Если же считать современностью внешний антураж - дым на сцене, микрофоны, клиповые моменты в спектакле, ответ получится с точностью до наоборот. Но это - не современность, это - сиюминутность. Во всяком случае, для меня. И загадка, тайна театра кроется вовсе не в этом. Что же касается будущего театра, то любить его, работать с полной самоотдачей - это мое, а философствовать о будущем? Я сейчас поймала себя на мысли, что попроси меня кто-то сказать о театре нечто незыблемое, монументальное, я оказалась бы в большом затруднении. Потому что чем больше я работаю в театре, тем меньше понимаю, что он, собственно, такое. Я просто его люблю.
- Мне показалось, или на самом деле за последние два-три года труппа качественно изменилась, выросла до ансамблевой работы?
- Бесспорно, законы партнерства на сцене должны быть. Это истина незыблемая. В смысле ансамбля? Я не очень люблю, когда о театре говорят с позиции "что было и чем сердце успокоится". У него есть разные возрасты, у театра бывают разные ситуации, и мне уже - честное слово! - поднадоело, когда бесконечно шмякают озимь наш театр. Как-то уже эту забаву надо прекращать. Надо верить - и в себя, и в театр. Но мы говорили по поводу ансамбля - так он никуда и не девался. Наверное, когда появляется умный и талантливый режиссер, это все проявляется. На пустом-то месте ничего и не бывает, ничто не возникает. И не один из режиссеров, приезжавших ставить спектакли, говорил, что у нас сильная труппа.
- Я права в том, что у Вас нет, по сути, ни одной, что называется, "пустой" роли? Ваши героини всегда женщины непростых судеб, Вам всегда есть что играть. Это Ваше творческое кредо, позиция или крупное везение с режиссерами, которым нужно и можно верить?
- Я не отношусь к роли по принципу "буду" - "не буду". Да и не принято в театре отказываться от ролей. Как же это? И зачем? Сейчас перебираю в уме все сыгранное - нет, ни от одной роли не отказалась бы. Подумать над тем, как сыграть, что-то придумать, чтобы она была живой и интересной - да. Если она волей автора пустая, надо ее оправдать, наполнить содержанием, придумав нестандартный актерский ход. Но - вместе с режиссером. Потому что когда сама придумываешь, то - о-о-ох!
- То, что Вы вкладываете в содержание слова "работа" в приложении к актеру, подразумевает "доводку" роли?
- Из логики прочтения режиссером пьесы рождается биография и судьба героини. И, конечно же, нужно "подружиться" с автором. Понять его и полюбить. Это значит, что нужно погрузиться в его художественный мир, понять его слог, полюбить слово в его, авторской, выразительности. И тогда автор начинает раскрываться, он начинает тебе помогать. Возникает синдром взаимного доверия.
- Но это уже, идя от Вашего определения, "внеурочная работа"? Огромная интеллектуальная и временная, эмоциональная нагрузка для актера?
- Но это же интересно! Для меня это интересно. Я не знаю, какой смысл работать по-другому. И не понимаю, как можно иначе. Доктор, учитель не ограничивают же себя рамками "от сих до сих"? Актер - это тоже профессия, в ней есть свой инструментарий, и постижение автора - его составная часть.
- Ирина, простите, вопрос, быть может личный, но Вы во всем по жизни так требовательны к себе?
- Разве они так уж высоки, эти требования? Я Вас уверяю, актеров, подходящих к себе с такими мерками, много в труппе. И среди людей, с которыми я общаюсь, с которыми приятельствую, немало тех, кто именно так к себе относится. Правда, я не одна такая. И не исключительная вовсе - меня так учили: "Если не хватает своего жизненного опыта - читай". Другого пути в профессии и нет.
- С такой вот Вами, находящей удовольствие в работе, по крупицам собирающей знания об авторе и его творчестве, требовательной к себе, наверное, трудно приходится на сцене Вашим партнерам?
- Мне кажется, я терпелива. Я работаю в спектакле на равных с ними. И со мной всегда и все в театре были на равных, когда я была еще маленькой. Я этому выучилась и у своего Мастера, и здесь, на театре. Я точно так же, как и мои партнеры, вступаю в реку под названием "спектакль", точно так же ничего еще не зная. Мне кажется, что все вместе мы и идем к премьере.
А потом, многие из моих партнеров в той же "Чайке" еще маленькие, это их первые роли в серьезной драматургии. Я их защищаю и буду защищать - они, и один, и второй мои мужчины, очень честно отнеслись к своей работе. И не надо их подгонять под попу, не надо требовать сиюсекундного результата. Вот. Они наберут и уверенность, и глубину постижения роли. Это все набирается, выкристаллизовывается из мусора жемчужными зернами. Все по крупицам собирается. А главное, актер растится без суеты и погонялок.